- Верю - серьезно кивнула девушка - и рада не меньше.
Князь поднял голову, окинул взглядом окрестности и с оттенком легкой грусти сказал:
- Вот так бродим повсюду, кровь льем и свою и чужую, а жизнь-то вот она - указал он на бурлящие народом окрестности.
- Для этого мы и льем свою и чужую кровь, как ты сказал - серьезно ответила Катаюн - чтобы эта жизнь была - потом улыбнулась и добавила - Да и не усидишь ты на месте долго родитель. Киснуть за Замковыми стенами? Неее - это не по тебе. И не по мне.
- Может ты и права - пожал плечами Князь, но потом встрепенулся и с чуть легкой улыбкой добавил - с другой стороны - чем дальней, тем родней. После долгой разлуки, встреча с родными ощущается совсем по-другому. Идемте уже, нас, наверное, заждались.
Вот и пройден один из самых тяжелых и одновременно с этим, очень важный этап становления нового государства. Не осталось внутри Княжества очагов напряженности. Исчезло, пусть и гипотетическое, но многовластие, когда каждый Благородный, имея за спиной клинки преданных воинов или (что чаще всего) мечи наемников, мнил себя единственным достойным править всеми вокруг. Под Борсом Князь окончательно дал понять им всем, что является единственным законным правителем территорий двух бывших герцогств. И не важно - как ему досталась эта власть. Придя на разоренные, ежедневно орошаемые кровью простых жителей земли, он, часто недосыпая, напрягая все свои силы, вместе со своими воинами в кратчайшие сроки смог объединить народ и вернуть ему надежду в то, что их будущее и будущее их детей теперь не так призрачно. А вот каким оно будет - зависит только от них самих. Их Князь дал им главное - возможность мирно трудится, не оборачиваясь себе за спину, в страхе увидеть там тех, кто мог в одночасье отобрать у них все плоды их трудов. А то и саму жизнь.
Будут еще проблемы, никуда от них не уйдешь. Это только в сказаниях различных, что вечерами деды рассказывают своим внукам, все делается споро, а на самом деле будут еще и слезы, и пот и, как это не прискорбно - кровь. Но под лежачий камень вода не течет. И большинство это знают.
После того, как барбакан возле главных ворот Борса превратился в раскаленное озеро расплавленного камня, и когда рухнул на землю подъемный мост, открывая доступ в сам город, Призрак не развернулся и не ушел в свою столицу. Принявший сдачу гарнизона Гаспар, вскоре провел его к герцогу Верена. Каково же было удивление Атея, когда ожидая увидеть высокомерного, плещущего снобизмом Высокородного, перед ним предстал уставший пожилой человек с грустной улыбкой. Одного взгляда, брошенного на него, было достаточно для того, чтобы понять - этот человек действительно давно стал простой 'ширмой'. Прикрываясь этой 'ширмой', окружение герцога, с потрохами продавшееся светлым альвам, обстряпывали свои дела и делишки, пытаясь скорее набить свои, казалось бездонные карманы, тяжелой золотой монетой. И короткая беседа с бывшим правителем Верена, это только подтвердила. Князю даже немного стало жалко его, и он спросил, что может сделать для герцога. На что тот ответил:
- Если Ваша Светлость будут столь великодушны, то я хотел бы провести свои последние годы, как Ваш подданный, живя жизнью обычного обывателя и радуясь возрождению пусть уже и не моей, но так мною любимой страны. Мне знакома грамота, так что с голоду не умру. Всегда найдется разумный, которому нужны будут услуги писаря.
Отказать ему в этой просьбе Призрак не смог. А потом потянулись обычные, но очень напряженные дни, как бывало всегда, когда над еще одним городом поднимался стяг с его гербом. В Борс в срочном порядке был вызван Дарек Щепа и его лучшие 'плащи'. Ими началось перетряхивание и тотальная проверка бывшей городской стражи и гарнизона города. Выявлялись все, кто хоть как-то был замешан в связях с альвами или рузейцами. Эта участь постигла так же и тех, кто занимал хоть какую-то значимую должность в Управе города, а так же те, кто мог хоть как-то влиять на его жизнь. В их число входили и Благородные (в первую очередь), и знатные (то бишь зажиточные) горожане, и нечестные купцы, готовые за лишний звонг продать всю свою родню. Работы было просто невпроворот. И иногда Князю казалось, что проще все же просто махать любимыми клинками, чем разгребать эти конюшни (в которые превратился Борс) от дерьма, что успело в нем накопиться.
Весь летний сезон он тормошил город, вытряхивая из него всю шелуху. А когда немного вытряс, начал закладывать основы того, что станет фундаментом новой столицы Западного Округа, ее новой жизни. Ставил на ответственные посты верных вассалов, которых в срочном порядке вызывал из столицы. Разговаривал с местными, что пользовались авторитетом и уважением простых граждан, и тоже определял их на ответственные должности. Причем авторитет и уважение ни в коем разе не зависело от толщины мошны таких кандидатов. И прежде чем они приступали к исполнению возложенных на них обязанностей, 'плащи' Дарека проделывали просто колоссальную работу, отсеивая ложь от правды и выискивая в том потоке информации, что стекалась к ним о данных разумных, крупицы истины. Вершил суды, разрешал споры, принимал просителей и жалобщиков. В конце концов, решив, что задел сделан, и теперь пусть разбираются со всем этим хозяйством те, кто для этого и поставлен им, Атей с чувством облегчения отбыл в Оплот.
А в качестве подтверждения для жителей, что все это им не привиделось, стал военный городок Первого Стального Легиона, что обосновался в окрестностях Борса на постоянной основе.
Вместе с Призраком отбыли и Легион Верных, а так же Третий Разящий. Для того, чтобы контролировать границы с Саремом, Гаспару вполне хватало 'боевых кулаков' и разъездов конницы, которая посменно несла свою службу на правом берегу Тихой. Помимо этого в Штасе стоял гарнизон в три сотни клинков, которые Стойкий набрал из местных, и это не считая городской стражи. Плюс периодические марши вдоль границ самого легиона (в качестве учебных тренировок) и к тому же Штасу, чтобы показать всем, что Первый Стальной держит все под контролем на юго-западе Княжества. Слух о том, как барбакан Борса в один миг превратился в парящее лавовое озеро, давно полетел наперегонки с ветром, обрастая по пути небылицами. А то, что магов у Гаспара в Легионе не было, так кому это известно? А вдруг? Так что Атей был спокоен за эти территории. В крайнем случае, есть еще Третий Разящий, а он будет в нужном месте в самое короткое время. Причем в любое время года. Проблему непроходимости дорог в Княжестве в дождливые сезоны Призрак в дальний ящик откладывать не стал, поэтому мостить их стали от Борса в сторону Оплота еще при нем. Пройдет время и путешествие между городами внутри Княжества станет легким и приятным. По крайней мере, сам Атей на это надеялся, и причин сомневаться в этом практически не было. Примером был Восточный Округ, в котором Резен и столицу уже почти связала такая дорога.
Гвардия Князя, как ей и подобает, шла за ним в столицу. Ну а самый мобильный в его войске легион остановился в дневном переходе от нее, где должен был продолжить свою боевую выучку. Там же был и лагерь, в котором Эрдаг Тихий гонял новичков, из которых впоследствии будет сформирован еще один легион. Как планировал Атей последний на данном этапе развития Княжества. Он еще даже не получил своего названия, всего лишь номер - Четвертый. Но у самого Призрака не вызывало сомнений, что это ненадолго. Не оставят их в покое, тут и гадать не стоит. Как говорится каждый золотой в чужих руках - это оскорбление для меня. И именно так думают, правители иных государств, что с завистью смотрят в сторону стремительно развивающегося Княжества Сайшат. Поэтому не успеют покрыться ржой в ножнах клинки воинов - схлестнуться и они на поле боя с врагом. А там и будет видно, какое имя они заслужили.
Неспешно шагая в направлении Купеческих Ворот, Атей машинально отвечал на приветствие горожан и воинов. Не было пышной встречи, как это было после возвращения из Резена. Народ, спешащий по своим делам, просто останавливался на мгновение, коротко кланялся, чтобы выказать свое уважение Князю, и снова припускал дальше. Ни раболепствуя, ни унижаясь. Не тот у них Правитель, чтобы млеть от этого. Лишь пустой, никчемный Высокородный или Благородный нуждается в том, чтобы его окружение, вассалы и народ, своим унижением ежечасно подтверждали тот факт, что он стоит выше их. ИХ Князю этого не надо - его уважают и любят за его дела. И этим все сказано. Воины, так те вообще лишь кивали и молча били себя в грудь своими кулачищами, всем своим видом показывая, что пойдут за своим Вождем хоть к хургам в логово. Пусть только прикажет, а там еще посмотрим что жарче и опаснее - сковородки этих тварей или их острые мечи.